Здравствуйте, друзья!

Я получила письмо от одной встревоженной мамы про то, какой «неуправляемый» и «невоспитанный» у нее сын. И фотографию, с которой на меня смотрело бесконечно обаятельное, сияющее, тонкое и одухотворенное лицо мальчика младшего школьного возраста. И решила написать Вам одну из историй моей нетипичной материнской жизни. Сами события, излагаемые ниже, несколько лет назад я уже упоминала, но атмосферу происходящего и чувства, которые они вызвали тогда во мне –нет.

Шел 2000й год. Настя, моя старшая дочь, училась в 5м классе, это был переходный период от абсолютного витания в облаках к некой социализации. К этому возрасту, мы с дочерью уже отработали удобный алгоритм, позволяющий не очень страдать психосоматически от школы– каждый месяц она могла неделю занятий пропустить по своему выбору, а три недели за это удовлетворительно (для меня ) учиться. Я прибегаю в обед на полчаса и вижу свою девочку возлежащей на диване с рисованием за 15 минут до начала уроков. При том, что лимит пропусков уже «выбран». А еще нужно собрать портфель, покушать, облачиться в одежду (идет февраль месяц) — все это она обычно делает очень медленно, так как мало «присутствует в теле». Я делаю глубокий вдох и озвучиваю примерно следующее:

-Настя! Я понимаю — тебе «в лом» идти сегодня в школу, но придется! Сейчас я напишу тебе записку о том, как ты задержалась «на осмотре у окулиста» и ты прекрасно успеешь ко второму уроку!..

Сама я перехватываю что-то съедобное, в полной уверенности , что она оценила мое великодушие и собирается. Через пятнадцать минут вижу свое бледное дитя еле шевелящимся, быстренько собираю ей портфель, запихиваю в шубу и начинаю обуваться сама, поскольку мне уже надо бежать. Она стоит в коридоре с ранцем за спиной, смотрит на меня прямым взглядом и тихо говорит: «Я не хочу туда идти». Я испытываю праведное возмущение – если бы меня так сопроводили родители после приступа «сплина», я была бы им благодарна!.. Тем не менее, эмоционально я стараюсь хранить равновесие и просто легонько подталкиваю ее к выходу со словами: «Давай, давай!..» Но она стоит крепко, по-прежнему смотрит на меня своим взглядом «из ни отсюда». Я пытаюсь подвинуть ее к выходу и, представьте себе, даже слегка не могу переместить!.. Она стоит как скала — просто борец «сумо», сосредоточенный на точке «ки».

«Ну, думаю я с досадой – вот тебе и плоды гуманистического воспитания — сколько не даешь свободы, все мало!..» Ладно, разберемся после возвращения. Обхожу ее, иду на улицу и попадаю в серый, моросящий промозглым дождем день. Обидно, но стараюсь не заводиться (много уже пережито мною в общении с этой девочкой). Прошла несколько шагов и вдруг вижу большую черную собаку, легкой трусцой приближающуюся ко мне. Эта собака мне знакома – все ее кормят, она меня отлично знает; в голове мелькнула неприязненная мысль: «собак развелось!..»

Она поравнялась с моим телом, молча повернула голову набок и так же – молча –обхватила своими зубами мою ногу на уровне середины икры. Очень больно, и совершенно неожиданно! Собака подержала мою ногу как в в тисках, потом разжала челюсти и так же невозмутимо удалилась.

Ужасно было обидно!.. А главное – понятно: я уже знала о не случайности всего в этой жизни, пенять не на кого, кроме как на себя…

Одета я была в драповые брюки, посмотрела -дырок не видно, но нога болела ужасно –такое чувство, что зубы там так и остались!.. С другой стороны – я опаздываю к особым детям, которые очень, очень меня ждут. Да и терять сеанс – не в моих интересах. Выбираю ковылять к остановке и по пути с ужасом понимаю, что, вообще-то, после укуса беспризорной собаки надо бы уколы от бешенства проколоть!.. Встречу выдержать не смогла, через час вызвала такси и – обратно!..

Прихожу домой и, что Вы думаете, я там вижу?

Настя как была в шубе и ранце за плечами, так и сидит в кладовке в коридоре, Анечка (моя младшая девочка, 4х лет) бегает туда-сюда и предлагает ей то водички, то яблочко… Я, наконец-то, разоблачаю свою ногу, вижу там окровавленные глубокие ссадины, утираю слезы с мыслью о предстоящих уколах, объясняю детям, что вот – разозлилась на Настю и меня собака из-за этого укусила ! Аня мне страшно сострадает, Настя «отсутствует», я обрабатываюсь…

«Мой дом – дурдом!..»

Но «апофигеем» всего было не это!.. Поскольку мы тогда жили в однокомнатной квартире, я ушла на кухню, что бы только не видеть этих детей. Прихожу там в себя помаленьку. В комнате тишина. Через полчаса счастливая Аня приносит мне вышитое бусинками на картоне деревце – от Насти (в знак извинения, как я понимаю)

Тут уж я не выдержала и прямо сказала, что лучше бы они помыли посуду и убрали раскиданные вещи в комнате, если хотят поднять мне настроение!..

Увы!..

Моя тирада осталась без понимания. Понимать пришлось, как всегда, мне.

Больше я таких ошибок не допускала – просто страховала Настю от любых нежелательных ей впечатлений на протяжении еще 3хлет. По истечении этого срока она окончательно социализировалась, налилась жизненной силой и – о чудо! – начала мыть посуду (в перчаточках) и вообще очень зрело себя вести.